Стихотворения Михаила Розенгейма - Страница 2

Одного такого злого человека послала судьба мне в приятели. Ему-то я вздумал отчасти похвалить стихотворения г. Розенгейма, полагая, что он должен остаться доволен их направлением. Но, как я уже сказал, приятель мой ничем не мог быть доволен. «Что же это, – новый талант?» — спросил он с таким ударением на слове «талант», что мне стало как-то неловко… Я принял самый скромный вид и стал объяснять моему приятелю:

– Нет, этого нельзя сказать. Поэтического таланта у г. Розенгейма незаметно. Его стихотворения не отличаются ни живостью образов, ни глубиною чувства, ни задушевной теплотой, ни прелестью или силой выражения… Но зато во многих его стихотворениях подняты общественные вопросы, высказаны дельные и полезные мысли…

– Да зачем же он стихами-то пишет? – перебил злой человек. – Верно, это неопытный юноша, утопающий в мировых мечтаниях?

– Вовсе нет. Г-н Розенгейм должен быть уже человек почтенных лет. В числе его стихотворений есть одно, служащее ответом на письмо Лермонтова. Лермонтов убит в 1841 году; человеку, который с ним переписывался, должно быть теперь уже лет около сорока. Сообразно с этим почтенным возрастом г. Розенгейм и в стихотворениях своих является весьма солидным и умеренным. Он ничего более не хочет, как только искоренения злоупотреблений и установления порядка на религиозно-нравственном основании. Об этом он сам говорит почти в каждом стихотворении. Вот какими стихами начинается его книжка:

Мне говорят, что я рискую,
Что слишком смело говорю.
Не верю. – Речь веду такую
Затем, что предан я царю.
Не искони ль царей державных
Сливалась слава на Руси
Со славой Руси православной?
Кто хочешь, летопись спроси.
А славу матери России
Я жарко, искренно люблю,
Затем и кривды в ней лихие
От всей души я не терплю.
Ужель я меней гражданином
И право слова потерял,
Что не покрыт высоким чином,
Что незначителен и мал?.. – и пр.

Все стихотворение очень длинно, и потому я не стану его читать тебе (продолжал я объяснять моему злому приятелю), тем больше, что стихи, как видишь, очень плохи. Но это не мешает мыслям, высказанным в них, быть превосходными. Далее автор говорит, что всякий должен исполнять свой долг и что исполняющего долг, свой нельзя презирать за дурное исполнение, если у него есть добрая воля, а только «средств и мочи не дал бог». Поэтому, говорит он, и меня никто не может презирать и порицать за дурное качество моих стихов. Я сделал что мог; лучше меня сделают другие.

Пускай стихи мои плохие
Как звук в пространстве пропадут.
Со мной, за мной пойдут другие
И также правду понесут;
И каждый каплю правды бога
Внесет в сознанье сограждан;
И капель тех сберется много,
Сберется целый океан.

Разумеется, стихи не совсем удачны. Слова: правду понесут напоминают выражение нести дичь. «Внести в сознанье сограждан океан, составленный из капель правды бога» – напоминает опять то же выражение. Но, во всяком случае, нельзя отвергнуть благородства побуждений, внушивших эти стихи. Вслед за тем автор объявляет, что он намерен обличать страсть неправого стяжанья, себялюбие и лень. Нельзя не согласиться, что все это очень смело и благородно.

Вместе с тем нельзя не признать и другого обстоятельства, много говорящего в пользу г. Розенгейма: он не заносится далеко, он очень скромен, мало надеется на себя и всего ожидает от высшей помощи. Обличение пороков людских возбуждает в нем только благоговение к мудрости высшей, и он пишет:

Под гнетом тяжких обличений,
В сознаньи немощи своей,
Мы клоним, господи, колени
Пред светом мудрости твоей.
Не помяни гордыни нашей
И суеславье отпусти,
И тем, что бренной славы краше,
Нас духом правды просвети.

Эти высокие чувства сопутствуют г, Розенгейму во всех его обличительных стихотворениях. Вообще в нем не заметно ни малейшей кичливости, столь свойственной людям, принимающимся за обличение собратий. Если он чем гордится, так это величием русского народа и его славной будущностью. Он призывает всех нас:

Покажем народам чудесный пример
Развития в недрах закона,
Без ложных стремлений, без вздорных химер,
Под сенью могучего трона.
Пусть видит Европа, британец, француз,
Что там плодотворна невзгода,
Где тройственный крепок и силен союз
Меж богом, царем и народом!.

В другом стихотворении г. Розенгейм указывает на высокое назначение русского народа, который называется у него народом избранным. По его мнению, Руси назначено провидением —

Свершить народов обновленье,
Когда германец на земле
Свои окончит разъясненья
И суемудрия во мгле,
Замрет, заглохнет Запад хилый,
В туман сомненья погружен, —
Ввесть в дряхлый мир живые силы
И стать в главе земных племен.

Прославляя таким образом Русь, г. Розенгейм чрез то самое блистательным образом опровергает тех отсталых господ, которые утверждают, будто обличение пороков своих собратий показывает отсутствие любви к отечеству и заражение идеями лукавого Запада. Г-н Розенгейм весьма ядовито отзывается о Западе, говоря;

Посмотрите, Запад хилый,
Переживший все старик,
Остальные тратит силы
В корчах козней и интриг.

Г-н Розенгейм утверждает, что на Западе «веру, верность и правоту подъело коварство, злоба, зависть и нищета», что там «всякий хочет править» и потому сдуру Запад и полез на нас – драться…

Мудрено ль, что им завидны
Наша слава, наш покой,
Что, отступники, бесстыдно
Угрожают нам войной?
Русь – защита царских тронов,
Русь – спасенье алтарей,
Правой власти оборона,
Страх и ужас мятежей;
Русь – слабейшего ограда,
Русь – безверию упрек,
Козням сильного преграда,
Безначалию урок.
Эту Русь для вас, народы,
Фабриканты мятежей,
Провозвестники свободы
Средь насилий и цепей,
Эту Русь, ее, что вечно
Как бельмо вам на глазу,
Вы не любите, конечно,
Точно школьники лозу.